Лев Вершинин - Два веса, две мерки [Due pesi due misure]

Одержимые, беспокойные люди, которых, казалось бы, давно должен хватить удар из-за усердия и напряжения в работе, живут дольше и без всяких инфарктов. К этому выводу пришли ученые из Мичиганского университета, и мы с изумлением, но как должное принимаем это к сведению, ибо уже привыкли к подобным крутым поворотам в медицинской науке.

Принимает это к сведению и бедный трудяга, который два года назад, после снятия электрокардиограммы, слабым голосом спрашивал: «Что же теперь делать, доктор?» — и в ответ слышал: «Да ничего, успокойтесь, обязательно отдыхайте в конце недели, помните, что работа подрывает здоровье, ослабьте свое рвение и постарайтесь найти себе какое-нибудь хобби».

И вот бедняга с грустью подыскивает себе хобби, отказывается от срочной работы, потому что ему настойчиво повторяют, что стрессы смертельны. Отказывается он и от многих удовольствий, потому что расплачиваться за них приходится слишком дорогой ценой. И что же выясняется теперь, через два года? Оказывается, многоуважаемые исследователи из Мичигана заметили, что стресс в известных случаях идет на пользу: дельцы, рискующие на каждом шагу, доживают до ста лет, в то время как инфаркт косит батраков и рабочих, потому что те выполняют однообразную, скучную работу, а угнетенное состояние гораздо быстрее ведет к смерти, чем беспокойство.

И тогда невольный раб хобби взрывается: друзья, договоритесь наконец между собой, ведь стресс — это не какая-то деталь одежды, которая сегодня в моде, а через год идет на свалку.

— Два года назад у меня случился инфаркт, — жалуется один мой хороший знакомый. — После двух месяцев постельного режима меня выписали и рекомендовали избегать физических перегрузок, вплоть до подъемов по лестнице. Теперь инфаркт случился у моего друга. Через несколько дней врачи спрашивают: чего это вы залежались в постели, синьор Аугусто? Ноги в руки и шагом марш, занимайтесь спортом, играйте в теннис, надо тренировать сердце.

А вот и новое слово науки, поступившее из Мичигана: если человек испытывает удовольствие от чрезмерных нагрузок, то да здравствует стресс! Наука несется во весь опор, только усвоишь какое-нибудь правило, как все опять ставится с ног на голову.

Наиболее укоренившиеся догмы меняются, как левоцентристские правительства. Целые поколения выросли в святом убеждении, что чем сильнее жжет дезинфицирующее средство, тем больше от него пользы. Целые ведра спирта вылиты на наши раны, ссадины, на наши исколотые задницы, но вот в один прекрасный день нам втолковывают, что спирт подходит больше для полировки мебели и чистки стекол, потому что его бактерицидные свойства просто смехотворны. Сейчас микробов уничтожают новыми средствами, которые отнюдь не жгут и даже приятно пахнут, как дезодоранты, освежающие воздух в помещениях.

Каких только сказок нам не рассказывали о вреде яиц. Ради бога, говорили за столом при появлении майонеза, у меня больная печень. Об этом знали даже ученики начальных школ, писавшие в своих сочинениях: курица несет яйца, яйца вредны для печени. Затем вдруг реабилитация по всем статьям: яйца абсолютно безвредны, а по мнению некоторых, прямо-таки нет лучшего средства для сохранения печени. Спасибо, друзья, спасибо и тем, кто установил, что подагрой болеют не от злоупотребления свининой. Раньше при встрече с подагриком у каждого возникала мысль: обжора, небось лопал без счету сосиски и свиную колбасу. Теперь, похоже, сваливают вину на сахар и фруктозу. Подагра разбивает дам, которые от полноты усердно потребляют на завтрак печеные яблоки.

Но особенно расстроило женщин другое сообщение: солнце, оказывается вредно, оно разрушает клетки и способствует появлению морщин и пигментных пятен. После вековых проповедей о пользе солнца — оно-де и тепло, и здоровье, и жизнь — выяснилось вдруг, что будущее за избегающими загара. (Впрочем, женщины и бровью не повели: лучше загар сегодня, чем здоровая кожа завтра, к тому же о ней позаботится кто-нибудь еще из светил науки, который додумается, что дело не в солнце, а в недоваренном цикории).

Солнце было реабилитировано несколько лет назад, когда начался бум облученного, вернее, обогащенного ультрафиолетовыми лучами молока с повышенным содержанием витамина D. Затем был дан задний ход: к черту облученное молоко — избыток витамина плохо сказывается на костях.

Коренной, но приятный поворот произошел и во взглядах на вино: французский врач Мори опубликовал книгу «Лечитесь вином». Никто не утверждает, что это библия, но раз коллеги не оспаривают его права практиковать, то, значит, и это не ересь. Итак, согласно Мори, гипертонию лечат четырьмя стаканами шипучего «пуйи» в день, тучность — ежедневным распитием бутылки розового провансальского вина, печень — четырьмя бокалами сухого шампанского, медвежью болезнь — божоле, аллергию — «медоком» и т. д.

Разумеется, никому из врачей не хватит смелости посоветовать больному атеросклерозом пропускать по рюмочке граппы четыре раза в день перед каждой едой. Однако и в лечении атеросклероза есть новости. Дело, оказывается, не в том, что изменения в артериях вызываются дурной кровью, а в том, что сами артерии поражаются каким-то вирусом, вызывающим оседание жиров. Это значит, что вскоре мы, вероятно, сможем делать прививки против атеросклероза, как, например, от оспы или полиомиелита, а затем спокойно пить барберу.

Или возьмите холестерин, десятилетиями наводивший ужас на добрых людей. Стоило кому-нибудь сделать анализ крови и увидеть, что холестерин подскочил у него до 450 единиц, как он тут же бледнел и спрашивал самого себя: а доеду ли я до дому? Так вот, даже холестерин утратил свою прежнюю роль. Анализ крови на холестерин нам все еще предписывают, но больше для проформы, как дань уважения к герою, сошедшему со сцены. Гораздо больше страху наводят сейчас триглицериды, вокруг которых вертятся все наши разговоры.

Новые веяния появились и в хирургических клиниках, где вас норовят побыстрее вытурить с койки. Одно время пожилых людей с переломом бедренной кости замуровывали в гипсовый саркофаг, теперь же благодаря появлению суставных фиксаторов пострадавшего буквально выпихивают из постели. Постель — злостный враг больного, а для выздоравливающего она тем более противопоказана.

Коридоры клиник, заполоненные одно время колясками и носилками, превратились теперь в места для прогулок; множество послеоперационных больных, едва очнувшихся от наркоза, получают указание: вставайте и гуляйте. И вот добряки, привыкшие поправляться в горизонтальном положении, выстраиваются в затылок друг другу и начинают разгуливать по коридорам с торчащими наружу трубками всех этих моче- и калоприемников, покорно следуя предписанию сохранять вертикальное положение.

Если от зигзагов хирургии и терапии перейти к причудам психологии, то тут повороты еще круче. Достаточно вспомнить о вспыхнувшей метеором звезде Бенджамена Спока, этого апостола всепрощающей педагогики. Миллионы итальянских матерей годами отводили за руку ребенка, вывалившего мороженое на голову какому-нибудь почтенному синьору, ласково приговаривая: ничего, ничего, но больше так, пожалуй, делать не следует. Но затем Бенджамен Спок совершил поворот на сто восемьдесят градусов и сделал потрясающее открытие, установив, что время от времени ребенку не мешает немного и всыпать.

Но это, пожалуй, единственный крутой поворот в теории, на который не клюнули добрые итальянские женщины: ведь метод всепрощения гораздо удобнее и спокойнее для воспитательницы, которая может с легким сердцем вязать на скамейке, в то время как дети наводят ужас на всю округу.

Следить за детьми, ругать и наказывать их — напрасная трата сил! К тому же поневоле выходишь из себя, а это стресс, который плохо сказывается на коронарных сосудах, впрочем, нет, по другой теории — как раз идет на пользу.

В мои сны часто вторгается ужасный звуковой кошмар. Это смех одного профессора, экзаменовавшего меня по гражданскому праву. Он спросил меня, почему отопительные батареи подвешиваются к стене, а не устанавливаются прямо на полу. Я долго колебался, мысленно перебирал статьи из раздела прав домашней прислуги, вспоминал об ограничениях собственных прав в случае, если наносится ущерб правам других лиц, и, наконец, ответил: «Думаю, что они подвешиваются над полом, дабы жилец из нижней квартиры, который привык к прохладе, не запротестовал против нагрева части его потолка».

Вот тут профессор и закатился тем смехом, который часто врывается в мои сновидения, а отсмеявшись, сказал: «Надо же такое придумать, юноша! Батареи навешиваются на стену, чтобы хозяйкам было удобнее подметать под ними». Желая затем преподать мне серьезный жизненный урок, профессор добавил: «Главное на экзаменах — гибкость ума. Экзамен — это одно из многих испытаний, с которыми вам придется столкнуться в жизни, и одних знаний тут мало, нужны еще воображение, смекалка, интуиция».